Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»] - Т. Кристин

Молодой человек присел на корточки у ее ног и прижал к губам маленькую холодную ручку.

— Ну как я могу сердиться на тебя?

Она ласково взъерошила ему волосы.

— Ты так добр ко мне, дорогой. Я так тебе признательна!

Постепенно девушка успокоилась.

В дверь деликатно постучали. Джек вскочил, машинально пригладил волосы. Зачем кому-то догадываться об их отношениях?

В дверях показался лейтенант. Его вежливая, светская улыбка внесла элемент спокойствия в гнетущую атмосферу.

— Я принес вам, мисс Хоуп, добрую весть, — сказал он. — Уже послезавтра вы сможете посетить профессора.

Джек с беспокойством взглянул на кузину. Отняв руки от лица, она подняла голову. На бледном похудевшем лице тем не менее ни следа слез, — с удивлением отметил он.

— Только послезавтра? — удивилась Кэй. Ей не удалось скрыть разочарования и огорчения. — А я так надеялась, что увижу папу еще сегодня, ну самое позднее — завтра утром.

Лейтенант сочувственно улыбнулся.

— Увы, доктор Шредер неумолим. Да вы и без меня знаете, каким суровым и упрямым может быть этот человек. Уж я ли не старался! И все мои аргументы для него ничего не значат.

— О, я так признательна вам!

И девушка грациозно подала ему ручку для поцелуя.

Джек исподлобья наблюдал за этой сценой. Он был очень придирчивый наблюдатель, но и он был вынужден честно себе признаться, что в поведении лейтенанта не заметил ничего, хотя бы немного выходящего за рамки обычной светской вежливости и добрых манер. А Кэй явно с ним кокетничает. Или это ему только кажется?

Улыбка сошла с лица лейтенанта, когда Кэй рассказала ему о таинственном госте, посетившем ее комнату.

— Да, неприятная история, — заметил следователь. — А как вы думаете, что этот таинственный незнакомец искал на вашем туалетном столике? — спросил он и, по своему обыкновению, уставился прямо в глаза девушке.

Та только тяжело вздохнула.

— Ох, откуда же мне знать? Никакое логичное объяснение не приходит мне в голову. Да и какое логичное объяснение может быть всему тому, что происходит в нашем доме?

Следователь покачал головой.

— Оно наверняка имеется. И дай Бог нам найти его до того, пока не будет слишком поздно.

XVIII. Профессор Вильям Б. Хоуп дает показания

Доктор Шредер по своему обыкновению ворчал:

— С тем же успехом вы, господа, могли бы подождать до завтра. Профессор еще далеко не совсем оправился. Неужели вы не понимаете, что он перенес тяжелейшее нервное потрясение? А, может, вы лучше меня разбираетесь в такого рода вещах и считаете, что больному это нипочем, что для него подобный шок пройдет бесследно, стечет как с гуся вода?

— Нет, — ответил лейтенант, — лично я так совсем не думаю. Но вы тоже постарайтесь понять нас. Не исключено, что от разговора с профессором будет зависеть чья-то судьба, не исключено, что удастся спасти чью-то жизнь.

— Ах, вот оно что! И чья же это жизнь, разрешите спросить?

— Ба! — вздохнул следователь. — Если бы я знал! Ведь именно для выяснения этого я и настаиваю на разговоре с профессором.

— И вы всерьез надеетесь, что разговор с ним может помочь следствию?

— Разумеется. Иначе я бы не настаивал, не подвергал опасности здоровье профессора.

— Ну что ж, вы меня убедили. Ничего не поделаешь, придется разрешить вам свидание с профессором Хоупом. Надеюсь, его здоровью это не повредит.

Профессор Хоуп сидел в постели, опираясь о подушки. Под халатом угадывалась повязка. Забинтованная правая рука была неподвижно закреплена на вытяжке.

При виде посетителей профессор с трудом поднял голову. Глубокие морщины густо избороздили бескровное лицо. На вошедших уставились пугающе неподвижные, почти прозрачные зрачки. Лейтенанту показалось, что за несколько дней профессор постарел на несколько лет.

— Да, — больной ответил на вопрос следователя таким же пугающе бесцветным голосом, лишенным всяких эмоций. — Да, я могу говорить и согласен дать показания. Хотя они вряд ли что прояснят. Слишком мало я сам знаю. Я сидел в кресле, в своем кабинете. Сколько было времени — не знаю, не смотрел на часы. Думаю, около одиннадцати. Похоже, я задремал. Видимо я был… — профессор преодолел едва заметное колебание и докончил уже более уверенным голосом: — Да, я, видимо, очень устал. И вдруг мне на голову свалилась какая-то черная тряпка. Может, платок, может, капюшон, не знаю, во всяком случае, какая-то мягкая ткань, наверное, шерстяная.

— Вы слышали, как кто-то приблизился к вам? — перебил его рассказ лейтенант.

— Нет. Я уже сказал, что, кажется, задремал.

— А дверь в ваш кабинет была заперта?

— Да.

— Вы в этом уверены?

Опять едва заметное колебание и ответ:

— Да. Я уверен. Всегда с… с некоторых пор я запираю дверь на задвижку изнутри. Я почувствовал, что меня связывают ремнями.

— Вы пытались сопротивляться?

— Нет. Прежде, чем я сообразил, что происходит, я уже был опутан ремнями. Наверное, подобное ощущение испытывает рыба, попавшая в сети. Или скотина, которую ведут на бойню, — бескровные губы дрогнули в горькой усмешке. — Да, последнее, пожалуй, вернее. Меня подняли и понесли…

— Сколько было человек?

— Сколько было всего — не знаю. Меня же несли двое. Я понял, что несут меня в мой музей…

— А музей тоже был заперт?

— Да, причем на все замки. А их, как вы знаете, три штуки.

— Ключи от них вы держали при себе?

— Да. Меня положили на чем-то твердом. Когда сняли с головы черный мешок, я увидел, что лежу на жертвеннике.

— В помещении горел свет?

— Да, было светло. Очень светло, как будто горели все лампы. Надо мной стоял человек в маске, в руке он держал ритуальный нож. Фигуру скрывал широкий, свободно ниспадающий плащ.

— Что вы можете сказать об этом человеке? Заметили в нем какую-нибудь характерную черточку? Голос его слышали? Может, особенность в телосложении, жест, что-нибудь еще, пусть самая незначительная деталь, которая может помочь в установлении его личности?

На этот вопрос ответа не было долго. В палате стояла такая тишина, что слышен был скрип карандаша, которым сержант Уоллес стенографировал в блокноте показания профессора.

Профессор Хоуп потер лоб левой рукой.

— Извините, что не сразу ответил. Слабость, знаете ли… Я и в самом деле еще не совсем пришел в себя. И мысли собрать мне пока нелегко. Так вот, никаких характерных черточек я не заметил. Загадочная фигура не подавала голоса. А ее движения… Движения и в самом деле были характерные. Именно так должен был двигаться жрец пятнадцать веков назад во время принесения богине человеческих жертв. Рукой с ножом он чертил в воздухе культовые знаки. А потом…

Профессор опять замолк.

— Что же было потом? — не выдержал лейтенант.

Профессор сделал глубокий вдох.

— А потом… Что ж, потом меня просто-напросто стали резать. Опять-таки предписанным ритуалом образом.

— Вы хотите сказать, соблюдая все ритуальные церемонии культа индейцев майя, когда в жертву приносились люди?

— Да.

— Вы в этом уверены? Точно соблюдались все особенности церемониала?

— Боюсь, я не могу ответить на ваш вопрос. Вряд ли сейчас кто-нибудь на земле знает этот церемониал во всех подробностях.

— Но, по крайней мере, соблюдались ли те моменты церемониала, которые известны в наше время?

— Да. Все это повторялось в точности.

— Скажите, профессор, насколько известен в наше время широкой общественности церемониал принесения в жертву Богине-Матери?

Слабая улыбка тронула бледные губы профессора.

— Не думаю, что широкая общественность имеет об этом хоть малейшее понятие. Ее наверняка интересуют другие проблемы. С другой стороны, для нее могут оказаться трудно доступными источники, содержащие такую информацию.

— А Джон Кетлак был знаком с этим церемониалом?

— Разумеется. В той же степени, что и несколько тысяч его земляков. А вы нашли его наконец?

— К сожалению, нет. Не думаете ли вы, сэр, что это — его рук дело?

— Джона? Нет! Я уверен, что это был не он.

— У вас есть особые поводы верить в его невиновность?

— Разумеется. И весьма веские аргументы.

— Какие именно?

Профессор Хоуп не ответил.

— Вы не хотите сказать об этом следствию, сэр?

— Я скажу об этом следствию. Но только тогда, когда вы разыщете его и приведете ко мне. А пока, извините, не могу. Только вот боюсь…

Профессор умолк, не договорив.

— …что мы его не найдем? Это вы хотели сказать?

Профессор Хоуп молча кивнул, подтверждая слова следователя.

— Что ж, посмотрим. А второго человека вы видели?

— Нет.

Профессор ответил с трудом. Дыхание его стало тяжелым. Видно было, что беседа его очень утомила.